В.З. Демьянков

Психолингвистика

http://www.infolex.ru

Электронная версия статьи:

Демьянков В.З. Психолингвистика // Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Под общей редакцией Е.С. Кубряковой. М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1996. С.147-153.

Психолингвистика (psycholinguistics; Psycholinguistik; psycholinguistique) – наука о речевой деятельности людей в психологических и лингвистических аспектах, включая экспериментальное исследование психологической деятельности субъекта по усвоению и использованию системы языка (langue) как организованной и автономной системы [Caron 1983, с.16], [Caron 1989, с.24] (по [Fodor, Bever, Garrett 1974: xvii], то же, что экспериментальный ментализм). В фокусе внимания П.и – индивид в коммуникации [Ch.Baylon 1991, с.9].

Одно из основных положений П.и как когнитивной дисциплины состоит в следующем: обработка языка связана с серией "вычислений" (computations), производимых над ментальными репрезентациями информации, поступающей от органов чувств (Дж.Фодор). П. – попытка установить временные и структурные характеристики различных типов "вычислений" и репрезентаций, участвующих в языковой обработке [Dijkstra 1990, с.11].

В задачу П. входит исследование и моделирование:

- процессов планирования речи [Gies 1993, с.21],

- механизмов, соединяющие воедино знание и использование языка – в частности, процессов (алгоритмов) восприятия и продуцирования речи [George 1989, с.92], когнитивных процессов, взаимодействующих с языковым знанием при продуцировании и понимании языка [Caramazza, McCloskey 1982, с.71], [Tanenhaus 1988, с.1-4];

- формы языкового знания, лежащего в основе использования языка индивидами [Caramazza, McCloskey 1982, с.71],

- механизмов усвоения языка по ходу развития ребенка [Tanenhaus 1988, с.1-4] (П.я развития – developmental psycholinguistics); см. когнитивное развитие и освоение языка.

П. занимается не только нормальными, но и патологическими состояниями типа афазии и шизофрении, что позволяет выделить существеннейшие свойства устройства языка в целом. При этом опираются на методологическое положение, высказанное еще И.П.Павловым, что патология разъединяет сущности, которые в норме слиты и недоступны для прямого исследования [Dascal et al. 1981, с.64].

П., как и психология языка, рассматривает собственно дискурсивную деятельность, оставляя в стороне механизм языка с его абстрактными и статичными структурами. Главными объектами П.и, по [Farmini 1981, с.55], являются: функционирование языка, продуцирование и репродуцирование дискурса и текста, риторика, стилистика, практика перевода и преподавание языка

Появление П.и объяснимо:

1. Развитием специализации в описании психологии языка. Сотрудничество лингвистики с психологией зародилось давно, еще в работах по экспериментальной психологии В.Вундта (подробнее об истории П. см. [Oksaar 1983, с.291-294]. Только в результате развития психологии как (относительно) точной науки, в конце 1940-х гг., установились столь тесные отношения между психологией и лингвистикой при обработке накопленного материала, что можно стало говорить о рождении новой дисциплины, названной П.ой [Slama-Cazacu 1983a: 306]. В 1950-е гг. получил широкое распространение сам термин "П.", обозначавший одну из дисциплин, занимающихся человеческой коммуникацией, а именно, непосредственно декодировкой и кодировкой, соотносящими состояния сообщения с состояниями общения [Osgood, Sebeok eds. 1965, с.4]. В 1960-70-е гг. мы находим только стилистические варианты этой характеристики. П. занималась психологическими процессами, связанными с усвоением, продуцированием и пониманием языка [Fodor, Jenkins, Saporta 1967, с.161], исследовала природу языкового исполнения, в противоположность формальному изучению языка как некоторой абстрактной системы [Blumenthal 1974, с.1105] или исследованию процессов продуцирования и понимания высказываний (ibid, p.1071). Поскольку в Европе психология речи ("психология языка") зародилась довольно давно (особенно см. [Bühler 1934]), П. считалась частью общего такого исследования, ср. [Hörmann 1966] (где не разграничиваются понятия Sprachpsychologie и Psycholinguistik; в работе [Hörmann 1979, с.8] указывается, что П. – некоторая подготовительная стадия к построению более широкой психологии языка, Sprachpsychologie).

2. Общеметодическими факторами [Škiljan 1989, с.351]. П. была реакцией на структурализм, стремлением опровергнуть мнение, что структуры в основе своей неизменны. Именно в работах социолингвистов и психолингвистов демонстрируется нарушение равновесия языковых структур, как в индивидуальном, так и в коллективном аспектах.

Но контекст и сама деятельность в области П.и также изменились за период 1950- 80-х гг., особенно когда появились нейролингвистика, патолингвистика, педолингвистика и т.д. Наблюдается и рост П.и вглубь: есть теоретическая П., прикладная П. и П. развития (developmental psycholinguistics).

По [Titone 1983, с.274], [Caron 1989, с.24], [Prideaux, Baker 1986, с.1-14], за период 1950-90-х гг. П. развивалась следующим образом:

1. В начале 1950-х гг. П. занималась исследованием процессов кодирования и декодирования сообщений. Первым обобщением результатов в этой области была книга [Miller 1951] (обзор ее см. [Rubenstein 1951]), в которой рассматривались такие проблемы, как психологическая природа грамматических категорий, психологическое определение слова и предложения, происхождение языка, соотношение между грамматической структурой и общественным фактором. О бихейвиористском подходе автора свидетельствовали: опора на наблюдаемое (исключение умозрительности), терминология (типа код, сообщение, шум, избыточность и особенно информация), использование математического аппарата Винера-Шеннона и направленность на эксперимент. Взгляд через призму связи "стимул – реакция" и теории информации соединялись с лингвистическим подходом: на язык смотрят как на код (Осгуд и Себеок, Шеннон и т.д.). Структурно-таксономическое понятие языка сочеталось с бихейвиористско-эмпирическим подходом к речевому поведению (Блумфилд и Скиннер). В этот период спектр исследований был очень широк, от природы психолингвистических единиц (к ним относились фонемы и морфемы) и усвоения языка – до использования языка и патологии речи. Несомненными считалось, что языковая структура, семантика и культурные и социологические факторы играют решающую роль. Психолингвистический подход к языковым явлениям в эти годы был основан [Saporta 1955, с.25] на двух общих положениях:

- Язык подчинен всем общим законам благоприобретенного поведения.

- Для установления этих законов и их функционирования существенно рассмотреть относительную частотность явлений.

2. В 1950-1960-е гг. доминировало рационалистское объяснение явлений языка в русле генеративной лингвистики в сочетании с когнитивистской (менталистской) интерпретацией человеческого поведения (Хомский, Миллер). Язык рассматривался как грамматика, формальной модели описания языка придавался статус психологической модели. В это время признавалась несомненным различение языковой компетенции (competence) и исполнения (performance) [Fodor, Fodor, Garrett 1975, с.516]; полагали, что языковые структуры, задаваемые грамматикой, и на самом деле "вычисляются" слушающим по ходу реального понимания, чему противодействуют многочисленные факторы "исполнения", не имеющие отношения к этой грамматике, см. [Carlson, Tanenhaus 1982, с.48]. Идеи Хомского сформировали П.у в трех отношениях [Tanenhaus 1988, с.1-4]:

- критика бихейвиористской трактовки языка и взгляды на цели лингвистической теории сыграли решающую роль в развитии когнитивной науки;

- формулировка Хомским вопроса об усвоении языка как логической проблемы;

- трансформационная модель лежала в основе экспериментальной П.и.

Распространение получили следующие положения:

- синтаксис играет центральную роль,

- различаются компетенция и исполнение (competence and performance),

- исследование того, как усваивается язык, дает возможность постичь языковые универсалии,

- порождающая грамматика является центральным компонентом языкового описания, объясняющего понимание и усвоение языка.

Отсюда вытекала и "деривационная теория сложности предложения": существует прямое соотношение между трансформационными правилами, участвующими в деривации предложения, и ментальными операциями, используемыми носителем языка при реальном продуцировании и понимании этого предложения.

3. По мере того, как генеративная теория в 1970-х гг. теряла популярность, на первый план выходили следующие положения:

- декомпозиция предложений на множество пропозиций,

- роль внеязыковых факторов,

- стратегии восприятия,

- подход с точки зрения анализа предложения, с его интересом к поверхностным структурам.

Все чаще стали утверждать [Fodor, Bever, Garrett 1974], что трансформационная модель не отражает специфики переработки языка, см. также [Marslen-Wilson 1975, с.410]. Стало общепризнанным, что при понимании, продуцировании и усвоении языка мы не просто используем структуры языка, а создаем их. Внимание исследователей переключилось на психологическую значимость отдельных компонентов грамматики – на "исходные" структуры различного вида. Именно в связи с ними тогда стали употреблять термин психологическая реальность.

Упор теперь делается на стратегии "исполнения" (а не на компетенции) в рамках собственно психологической (а не формальнологической) теории использования языка. Переосмысляются процессы языковой переработки в рамках порождающей семантики, на основе антропологических и прагматических подходов к коммуникативному поведению (коммуникативная компетенция – Чейф, Хаймз и др.). В середине 1970-х гг. П. стала областью когнитивной психологии, в отличие от периода 1960-х гг., когда экспериментальная психология и П. избегали всяких точек соприкосновения [Kintsch 1974, с.2].

4. В конце 1970-х гг. роль генеративной теории оказалась еще под большим вопросом: исследователи всерьез засомневались в том, что трансформационная порождающая грамматика имеет реальное отображение в психических процессах когнитивной переработки и в запоминании предложений. П. стала все больше отдаляться от лингвистических теорий [Seidenberg, Tanenhaus 1977, с.556]. Высказывалось даже мнение [Black, Chiat 1981, с.3], что стремление к достижению психологической реальности тормозит развитие П.и, сковывает свободу действий в психологическом исследовании. К началу 1980-х гг. на передний план выходят социальная (социоцентрическая) контекстуализация языка и социальные функции языковых сообщений. Личность переосмысляется в ее целостности – в поведенческом, когнитивном, аффективном, эго-динамическом измерениях – при общении и обучении общению. Прокламировались следующие методические требования к П.е (см. об этом [Tzeng 1990, с.25-26]):

- необходимо перейти от исследования языковой компетенции к исследованию языкового "исполнения";

- предложение следует рассматривать не изолированно, а в контексте, в дискурсе, в обычном разговоре и в неречевом контексте;

- на переднем плане должна быть семантика, синтаксис должен стать более семантичным;

- логические, рационалистские модели языка не подходят для обычного языка и должны быть заменены динамическими психологическими моделями.

- следует перейти от этнолингвоцентризма к антрополингвоцентризму;

- при формулировке межъязыковых обобщений следует опираться на данные многих языков, а не одного (скажем, не латыни – в большинстве традиционных грамматик, и не американского варианта английского языка, в порождающих грамматиках).

5. В конце 1980-х гг., когда П. стала больше ориентироваться на ЭВМ, появилось больше возможностей перевести расхождения по поводу метаязыка (у представителей различных концепций П.и) в русло проверяемых эмпирических проблем [Tanenhaus 1988, с.1-4]. Возродился интерес к роли языковой структуры в языковом поведении [Carlson, Tanenhaus 1989, с.1]: к концу 1970-х гг. П. сильно ограничила свои связи с собственно лингвистическим теоретизированием и вошла в состав когнитивной психологии. Одновременно в 1980-90-е гг. П. была ориентирована на исследование коммуникативной функции: в 1970-х гг. в фокусе ее внимания были предложения, теперь же – тексты, раньше П. занималась исследованием систем, теперь – анализом речи в действии. Основные черты современной [Caron 1989, с.24]:

- стремление усвоить достижения когнитивной психологии,

- от чисто синтактического подхода (говорить – значит конструировать и распознавать предложения в соответствии с правилами языка) переходят к исследованию семантических аспектов (говорить – значит использовать язык применительно к контексту, к собеседнику и к целям общения). Отсюда акцент на т.наз. прагматической П.е [Kail 1985, с.21-33], которая занимается коммуникативной функцией языка. Эта функция оставалась до сих пор в тени у психолингвистов, предпочтение отдававших понятиям типа неопределенность информации в рамках теории информации, что заставляло сводить общение к передаче информации и выносить за скобки исследования все, что не связано с синтактикой – т.е. всю семантику и прагматику. Прежняя П. по большей части отталкивалась от генеративистских лингвистических моделей; на прагматическую П.у лингвистические концепции оказывают значительно меньшее влияние.

Одним из центральных понятий П.и последних 20 лет является ментальный лексикон – как метафора, обозначающая обширную часть языкового знания, включая знание элементарных носителей языкового значения, их формы и ментальной организации. Особое внимание уделяется вопрос об использовании этого знания, о доступе к нему по ходу использования (когнитивной переработки) языка. Работы когнитивного направления П.и продемонстрировали недостатки тех моделей лексикона, в которых чувственные сигналы прямо соотносятся с ментальными репрезентациями (особенно модели восприятия "снизу вверх"). Было показано, что соответствующие процессы организованы интерактивно, так что существенны только те аспекты внутренней репрезентации воспринимаемых сигналов, которые непосредственно соотнесены с ментальной организацией хранимых единиц. А отсюда – один шаг до того, чтобы отказаться от метафоры ментального лексикона как хранилища информации, к которому человек обращается по методу использования обычного словаря, см. [Günther 1989, с.257-265].

Литература:

Baylon C. 1991 – Sociolinguistique: Société, langue et discours. – P.: Nathan, 1991. – 304 p.

Black M., Chiat Sh. 1981 – Psycholinguistics without `psychological reality // Linguistics 1981, v. 19, N 1/ 2, p. 37-61.

Blumenthal A.L. 1974 – A historical view of psycholinguistics // Linguistics and adjacent arts and sciences. – The Hague: Mouton, 1974.

Bühler K. 1934 – Sprachtheorie: Die Darstellungsfunktion der Sprache. – Jena: Fischer, 1934. – xvi, 434 S.

Caramazza A., McCloskey M. 1982 – Theory and problems in psycholinguistics // Annual review of applied linguistics: 1980. – Rowley etc.: Newbury, 1982. P.71-90.

Carlson G.N., Tanenhaus M.K. 1982 – Some preliminaries to psycholinguistics // CLS 1982, v. 18. P.48-60.

Carlson G.N., Tanenhaus M.K. 1989 – Introduction // Linguistic structure in language processing. – D. etc.: Kluwer Acad. Publishers, 1989. P.1-26.

Caron J. 1983 – Les régularions du discours: Psycholonguistique et pragmatique du langage. – P.: PUF, 1983. – 255 p.

Caron J. 1989 – Précis de psycholinguistique. – P.: PUF, 1989. – 259 p.

Dascal M. 1981 – Contextualism // Possibilities and limitations of pragmatics: Proc. of the Conference on pragmatics, Urbino, July 8-14, 1979. – A.: Benjamins, 1981. P.153-177.

Dijkstra T. 1990 – Cross-modal contacts between graphemes and phonemes: Explorations in bimodal processing. – Nijmegen: Katholieke U. te Nijmegen, 1990. – (Ph.D.d.: Proefschr. van de graad van doctor). – 194 p.

Farmini L. 1981 – La teoria della lingua: Fra storicismo e nuovi orientamenti: Studi linguistici generali ed applicati a cura di A.M.Melillo: V.1. – Manfredonia (Italia): Atlantica, 1981. – [iii,] 360 p.

Fodor J.A., Bever Th.G., Garrett M.G. 1974 – The psychology of language: An introduction to psycholinguistics and generative grammar. – N.Y. etc.: McGraw-Hill, 1974. – XIX, 537 p.

Fodor J.A., Jenkins J.J., Saporta S. 1967 – Psycholinguistics and communication theory // Human communication theory. – N.Y., 1967.

Fodor J.D., Fodor J.A., Garrett M.G. 1975 – The psychological unreality of semantic representations // LI 1975, v. 6, N 4. P.515-532.

George A. 1989 – How not to become confused about linguistics // Reflections on Chomsky: (Essays prepared to honor Noam Chomsky on the occasion of his 60th birthday on December 7, 1988). – O.: Blackwell, 1989. P.90-110.

Gies A.D. 1993 – Was sich auch bei Kontaminationen passiert: Zum modularen Aufbau der Basiskomponente: Theta-Rollen und X-bar-Konfiguration. – Ph.D.d. – F.a.M.: J.W.Goethe-U., 1993. – [viii,] 191 S.

Günther H. 1989 – Wörter im Kopf?: Gedanken zu einem Buch von Jean Aitchison // Sprechwissenschaft & Psycholinguistik 3: Beiträge aus Forschung und Praxis. – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1989. S.257-267.

Hörmann H. 1966 – Psychologie der Sprache. – 2.Aufl. – Heidelberg, 1967.

Hörmann H. 1979 – Psycholinguistics. – 2nd ed-n. – N.Y.: Springer, 1979.

Kail M. 1985 – L'évolution de la psycholinguistique: Le retour en force du thème de la communication // La communication: Symposium de l'Association de psychologie scientifique de langue française (Montréal 1983). – P.: PUF, 1985. P.21-60.

Kintsch W. 1974 – The representation of meaning in memory. – Hillsdale (N.J.): Erlbaum, 1974. – vii, 279 p.

Marslen-Wilson W.D. 1975 – The limited compatibility of linguistic and perceptual explanations // Papers from the parasession on functionalism. – Chicago (Illinois): CLS, 1975. P.409-420.

Miller G.A. 1951 – Language and communication. – N.Y.: McGraw Hill, 1951. – xiii, 298 p.

Oksaar E. 1983 – Psycholinguistics: Historical aspects, methodological problems and selected topics in the field of language acquisition and multilingualism // Proc. of the XIIIth International Congress of Linguists, August 29 – September 4, 1982, Tokyo. – Tokyo: Gakushuin U., 1983. P.291-304.

Osgood Ch.E., Sebeok Th.A. eds.1965 – Psycholinguistics: A survey of theory and research problems. – Bloomington, 1965.

Prideaux G.D., Baker W.J. 1986 – Strategies and structures: The processing of relative clauses. – A.; Ph.: Benjamins, 1986. – ix, 197 p.

Rubenstein H. 1951 – The recent conflict in Soviet linguistics // Lg. 1951, v.27, N 3. P.281-287.

Saporta S. 1955 – Frequency of consonant clusters // Lg. 1955, v. 31, N 1 (pt.1). P.25-28.

Seidenberg M.S., Tanenhaus M.K. 1977 – Psychological constraints on grammars: On trying to put the REAL back in psychological reality // CLS 1977, v. 13. P.555-567.

Škiljan D. 1989 – On linguistic autonomy // Yugoslav general linguistics. – A.; Ph.: Benjamins, 1989. P.345-360.

Slama-Cazacu T. 1983a – Psycholinguistics and linguistics: Old relationships and promising prospects // Proc. of the XIIIth International Congress of Linguists, August 29 – September 4, 1982, Tokyo. – Tokyo: Gakushuin U., 1983. P.305-316.

Tanenhaus M.K. 1988 – Psycholinguistics: An overview // Language: Psychological and biological aspects. – Cambr. etc.: Cambr. UP, 1988. P.1-37.

Titone R. 1983 – Second language learning: An integrated psycholinguistic model // The sociogenesis of language and human conduct. – N.Y.; L.: Plenum, 1983. P.273-285.

Tzeng O.C.S. 1990 – The three magnificent themes of a dinosaur caper // Language, meaning, and culture: The selected papers of C.E.Osgood. – N.Y. etc.: Praeger, 1990. P.1-31.

В.Д.